ВступлениеСписок сокращений и жаргонизмовШИЗООперРежимНеприкасаемые в тюремной иерархииЗапахБунт против божественной иерархии в древнегреческой мифологииБожья караБунт в карантине
Маугли
Его привели в нашу сто пятьдесят вторую хату вечером. Худое, заросшее, чумазое существо лет шестнадцати на вид, с испуганным взглядом — точь-в-точь затравленный зверёк. Первые несколько минут мы вообще ничего не могли от него добиться. Кто такой? С какой хаты? Он только невпопад мотал головой, растерянно моргая глазами исподлобья. Наконец посадили его за стол, напоили чаем и вытащили-таки кое-что. Знакомьтесь: Саша К., двадцати одного года, сам из Червеня. Сидел в хате со строгачами,[1] но те его «поставили на лыжи»[2]. (Забегая вперед, скажу, что дальше мы хорошо поняли за что). Сидит за какой-то украденный рюкзак с фотоаппаратом. Я в шутку назвал его «Маугли», потому что он и в самом деле был словно из леса вышедшим, к тому же со смуглым лицом. Прозвище быстро прижилось.
Прошло несколько дней. Совместными усилиями хата одела, постригла Маугли и заставила его умьггься — стал больше похож на человека. При себе у него не было ничего, даже станка для бритья, но всем необходимым мы его обеспечили. Саня не «грелся» (даже письма ему никто не писал), но, естественно, ел, пил и курил вместе со всеми, так как жили мы общим.
Как-то незаметно, немного осмелев, увидев, что живут здесь люди, а не звери, начал он проявлять себя не с лучшей стороны. То влезет в чужой разговор и несет при этом чушь, то комментирует, когда не просят, то лезет к кормушке разговаривать с ментами, чего делать совсем не умеет, то огрызается на справедливые замечания. После нескольких таких эпизодов основным методом беседы с ним стал крик. На Маугли орали с утра до вечера, так как не проходило часа, чтобы он что-нибудь не «накосячил». Но Сане все было нипочем.
Меня же он заинтересовал как «редкий вид». На свободе, конечно, с такими людьми общаться не приходилось, а тут — пожалуйста, сколько угодно. Я был в хате, наверное, единственным, кто на него не кричал (ну, если честно, почти не кричал) и общался, как равный с равным, хотя и было это непросто. Скоро в биографии Маугли обнаружилось много интересных подробностей: отец его сидел много лет на Глубоком (ИК-13), что с матерью — неясно, ну а сам Маугли живет с тетей, которая его, очевидно, недолюбливает. Рос парень сам по себе, по крайней мере, примет целенаправленного воспитания в нем я не заметил. Почти вся жизнь Сани прошла на улице: бухал, «факал» клей, воровал. По его словам, закончил ПТУ, но при этом почти не умел писать, да и прочитать больше нескольких строк для него было непосильной задачей. Развитие его, по моей оценке, тянуло на уровень одиннадцати-двенадцатилетнего. Иногда я смотрел на Маугли и думал: вот тебе и двадцать первый век в центре Европы… Под носом у хваленых социальных и образовательных служб и той же инспекции по делам несовершеннолетних вырос дикарь, который в двадцать один год не умеет читать. И все, что они сумели с ним сделать — это посадить в тюрьму. Теперь же с вероятностью в девяносто девять процентов он будет всю жизнь бухать, сидеть, воровать и колоться. И всем наплевать. Всем… Кроме местного РУВД, которому он делает статистику.
Но если до Маугли не было дела государству, то было дело неправительственным организациям: Саня еще подростком ездил в Италию по Чернобыльской линии. Подробностей я уже не помню, только помню, как он рассказывал о своем звонке итальянцам отсюда, из Беларуси: «Звоню, она берет трубку… Ну я: “Привет!” Она: “Пронто! Пронто!” А я ей: “Х*ёнто!” — и бросил трубку!» На этом месте Маугли залился смехом, очевидно, довольный своим тонким юмором.
Еще у Маугли была астма. Иногда он заходился тяжелым кашлем и тогда просил у контролера баллончик с аэрозолем, который ему не дали в камеру (так как он был металлический), оставляли в ячейке на продоле. Баллончик, кстати, был «от итальянцев». Но, несмотря на ужасные приступы, Саня и не думал бросать курить.
Дни шли, Маугли делался в хате явным изгоем. Не умея вести себя прилично, Саня к тому же постоянно «порол косяки» — то «запарафинит» общую вещь, напьется на ночь чифира и потом ночью блюёт, не давая другим спать. Кроме того, его приходилось постоянно заставлять мыть свои вещи и участвовать в уборке хаты. Разумеется, на него бесконечно ругались. Первое время я его даже защищал — жалко было смотреть, как он скукоживался от грозного рыка и выпученных глаз сокамерников, — и сам пытался не раз и не два разговаривать по-хорошему, объясняя правила жизни в хате. Помогали эти «душеспасительные» беседы в лучшем случае на полдня, поэтому после очередной попытки я их забросил. Как сказано ранее, «жесткие» методы тоже не помогали в его воспитании. К тому же скоро мы поняли один интересный психологический нюанс: Маугли просто жизненно необходимо было находиться в центре внимания, даже если это внимание выражалась исключительно в брани и криках. Для того чтобы быть «звездой хаты» и в течение всего дня слышать разговоры о себе, он готов был терпеть и оскорбления, и атаки, и угрозы. Уже в последующие годы я понял, что это особый тип людей, который особенно ярко проявляет себя именно в камерной системе. Они нарочно напрягают тех, кто их окружает, чтобы любой ценой закрепить их внимание на себе.
Скоро все пути воспитания (кроме, пожалуй, физического) закончились. Его просили, на него кричали, всячески угрожали, пугали, лишали сигарет, пытались игнорировать. Но все это только больше распаляло нашего Маугли, ведь он явно чувствовал, что усилия всей хаты, а значит, и внимание, направлены на него. Он начал выражать недовольство: мол, к нему плохо относятся. Предупреждал контролера, что «вскроется», объявлял голодовку (которая длилась 15 минут, до первого борща, принесенного баландёром), а однажды даже написал заявление оперу. На тетрадном листике волнистыми строками, едва разборчиво, невероятно кривыми буквами было написано примерно следующее (передаю близко к оригиналу):
заявлене
прашу пиривисти миня вдругую хату патамушта у миня 1000 касиков явсем мишаю наминя пастаяна арут
…и так далее.
Правда, заявление это он так и не подал. Зато процесс его составления и обсуждение самого поступка Маугли затянулись на полдня. А большего Саня и желать не мог.
После Нового года (наступил 2011-й) меня отправили в больничный корпус жодинской тюрьмы — лечить вросший ноготь на ноге. Через две недели я вернулся, но Маугли в хате уже не было. И вот что мне рассказали пацаны. Почти сразу после моего отбытия Саня словно с цепи сорвался: то ли у него открылось психическое заболевание, то ли он удачно его симулировал. А в частности: барабанил в стены безо всякого повода, нес чушь пуще прежнего, прятался за дверью туалета, воровал вещи из общего «котла», а потом вообще украл и спрятал у себя чужое письмо. Скоро он начал получать от ребят «лещей», так как терпеть уже не было никакой возможности. В результате менты, наверное, поняли, что с Саней что-то не так, и забрали его в санчасть.
Прошло почти три года. Я снова в Жодинской тюрьме, но уже не в ранге подследственного — перевели из Могилевской «крытой» лечить желудок, так как в Жодино филиал Республиканской тюремной больницы. Вызвал опер, видимо, чтобы пробить, что я за «пассажир». На стене в оперском кабинете фотографии осужденных с профилактическим учетом. Пробегая глазами по строке «Склонны к суициду и членовредительству», я встречаюсь взглядом с Маугли. Вот те на! Да, действительно он. И фамилия совпадает. Наверное, заехал, освободившись, по второму разу, а может, уже и по третьему.
Вернувшись в хату, я стал вспоминать все то, что сейчас рассказал вам. Вспомнил баллончик от астмы, взгляд волчонка, насквозь гнилые в двадцать один год зубы, патлы, падающие в тазик с мыльной водой, когда мы брили ему голову… И почему-то на ум пришел вопрос: а что с Саней случится, когда он умрет? К сожалению, я почти уверен, что долго он не протянет, если только не сядет на длительный срок и тюрьма его не «законсервирует».
А кто по нему будет плакать? Будет ли кому нести его гроб?
И не получится ли, как с бальзаковским «Отцом Горио», который умирал почти в полном одиночестве, и озаботились отправкой его в последний путь, считай, чужие люди?
Родных у Маугли нет, друзья есть вряд ли, а если есть — это явно не лучшие представители человеческого рода… Подумалось — как же скучно и неуютно так не только жить, но и умирать, когда ты совсем один… А еще подумалось, что тот, кто бросил меня в тюрьму за политическое преступление, и тот, кто сделал Маугли вором и маргиналом на краю жизни, — это один и тот же Левиафан.
Март 2015
ВступлениеСписок сокращений и жаргонизмовШИЗООперРежимНеприкасаемые в тюремной иерархииЗапахБунт против божественной иерархии в древнегреческой мифологииБожья караБунт в карантинеМаугли