1. Из самых благих побуждений
2. Икона и портрет
3. Что за фасадом?
4. Самый сладкий бизнес
5. Восемь заповедей «от луки»

Зачем нужна власть?

Референдум и «конституционная реформа» 1996 года законодательно обеспечили возможность строить государство «по Лукашенко». По Конституции, принятой большинством населения, он получил полную власть.

Теперь он мог реализовывать все, что было задумано.

Но что было задумано? Был ли замысел? Знал ли наш герой, для чего нужна ему власть? Были ли хоть какие-нибудь намерения, в основе которых лежали бы его, Лукашенко, собственные представления о том, «что такое хорошо и что такое плохо»?

Свидетельствует Леонид Синицын:

«Было ли изначальное понимание, чего мы хотели от власти? В начале было только четкое знание, что власть нужно взять, что она бесхозна. Было ощущение какой-то своей предназначенности и ясное понимание, как совершить революцию. Это действительно была революция. Ведь реально власть была взята очень маленькой группой людей, пальцев одной руки хватило бы, чтобы их пересчитать.

Самое трудное — это утро после победы. Вот тогда, видно, и проснулось какое-то понимание».

Синицыну вторит Петр Кравченко:

«Никаких четких, связных представлений о модели государства, о векторе развития у Лукашенко никогда не было. Он — природный интуитивист, интуитивно схватывает идеи, которые на слуху и популярны у народа.

Как политик, он родился не на трибуне Верховного Совета, хотя так часто говорят. Как политик он родился в шкловской бане, где голый, с тазиком, слушал полупьяных мужиков, которые резали правду-матку, и получал нужный заряд информации о том, чем люди живут, чем они недовольны. А уж после этого он выходил на трибуну парламента и резал эту банную “правду-матку” паркетным политикам Минска и Москвы. Говорил то, что народ хотел слышать.

Таким же интуитивным популистом он и остался, став президентом».

Об эклектике его экономического мировоззрения мы уже говорили. Рыночных идей он искренне не воспринимал; как человеку насквозь советскому, еще брежневских времен, ему ближе всего, конечно же, был «социализм с человеческим лицом».

Каковы же особенности этого социально-политического устройства?

Прежде всего, это соблюдение «совковых» минимальных стандартов в сфере социальных гарантий:

«Мы ввели социальные стандарты… Что это такое? Мы ввели планку на уровне советских времен, что будем все делать за счет бюджета, как вы говорите, бесплатно”^[1].

«Свою социальную политику Лукашенко уместил ровно в пять слов: “Народу нужны чарка и шкварка”. Умри — лучше не скажешь»^[2].

Используя старую белорусскую пословицу о «чарке со шкваркой», он не имел, конечно, в виду, что только этим и ограничится рацион белорусов. Но основу благосостояния (в своем понимании) брался обеспечить: белорусы будут питаться небогато, но сытно^[3].

Для этого нужно обеспечить каждого белоруса работой, оплачиваемой пусть и по минимуму, но регулярно:

«Те, кто сегодня хочет работать, может работать, стремится к этому — накормить свою семью, обеспечить себя, — они в нашей стране имеют постоянное место работы… Когда человек знает, что он каждое утро придет на работу и получит зарплату, а как вы видите, в нашей стране эта уже проблема снята, хотя, конечно, зарплата у определенных категорий людей желает быть выше, но тем не менее той проблемы с заработной платой, которая существовала даже три года тому назад в нашей стране, благодаря развитии) экономики нет»^[4].

Много зарабатывать, мол, и не нужно, главное — получать регулярно, гарантированно, как в советские времена. Поддержка «простых людей» такой политике обеспечена. Что же до «западного уровня», когда специалист за час зарабатывает столько, сколько у нас он получает в месяц, то здесь можно не беспокоиться: Лукашенко хорошо понимает, что чужое богатство всегда вызывает зависть у тех, кто вынужден, да и привык жить «скромно». Он изначально был (и остается) лидером большинства, для которого «стабильный минимум» — идеал благополучия.

Как же реализовать эту «совковую» уравниловку («хоть помалу, но всем») и обеспечить ощущение «скромного благополучия», если в маленьком государстве с отсталой экономикой нет денег на социальные программы, которые в развитом обществе обычно и призваны снимать остроту проблем неравенства?

С «чаркой» вообще все просто. Цены на водку в Беларуси чуть ли не самые низкие в мире. Это не слишком обедняет бюджет: он пополняется за счет количества выпитого.

«Такая “ценовая политика” и “забота” о веселом настроении электората привели к тому, что в прошлом (2003. — А. Ф.) году на каждого жителя Беларуси, включая стариков и младенцев, “употреблено” почти по 52 литра алкоголя. В 25 раз выше “рекомендуемой” медиками нормы»^[5].

А как быть со «шкваркой»? Тоже не очень сложно (к слову, и не ново): перераспределить^[6].

Отобрать у богатых, уже что-то заработавших, и раздать всем.

Лишь бы не было войны

Любой белорусский предприниматель знает, что самые страшные поборы с бизнеса — не поборы бандитов-рэкетиров и не взятки рэкетиров-чиновников. Это «добровольно-принудительные» отчисления, которые он вынужден делать в счет социальных программ. На детскую новогоднюю елку, посевную, благоустройство городской территории, на асфальтирование подъезда к местной налоговой инспекции или спортивные сооружения. Размер поборов зависит от размеров бизнеса: мелкого предпринимателя заставят залить каток в центре города, крупного — переоборудовать стадион, очень крупного — построить ледовый дворец или стадион.

Продолжатель советских традиций (вспомним, как помогал совхозу «Городец» глава могилевского облагропрома Евсей Корнеев), Лукашенко и раньше всем крупным фирмам, даже коммерческим банкам, навязывал «шефство» над отстающими колхозами, требовал от них помощи — не только финансовой, но и физической, вплоть до выезда всех служащих на уборку урожая. Теперь он пошел дальше. Запущенные хозяйства предложено не просто взять под свою опеку, а выкупить вместе с долгами, да не одно, а по два-три прогоревших колхоза:

«Я навязал “Аквабелу” и другим частникам и промышленным предприятиям разрушенные хозяйства. Это вы тонко говорите “низкорентабельные”. Никакой там рентабельности нет, она с минусом — это предприятия разрушенные! Но люди хотят там жить и получать зарплату»^[7].

А если люди хотят, «добрый дядя» им должен дать, неважно, за чей счет. О том, как при этом люди хотят работать (и хотят ли вообще), речь не идет.

«Вся его идея состояла в том, что народ надо кормить, — говорит Леонид Синицын. — Народ сам себя прокормить не может и не хочет. Поэтому кормить вынуждены те, кто заработал. Разумеется, от имени президента, сотворившего чудо».

Пожалуй, самым значительным из свершаемых таким образом «чудес» стал бум в строительстве жилья. Это была не собственная идея Лукашенко. Еще во время предвыборной кампании ее в качестве одного из «коньков», на которых можно было обскакать Кебича, предложил Синицын и теоретически обосновал профессор Петр Капитула. Да и они, в общем-то, ничего нового не придумали, а лишь обобщили и взяли на вооружение известный опыт Никиты Хрущева.

Жилье строилось. В каждом колхозе руководитель отвечал за строительство собственной головой. Стройки в отстающих хозяйствах становились «головной болью» «опекающих» их бизнесменов.

Крупнейший из банков страны — АСБ «Беларусбанк» — заставили давать льготные кредиты под строительство молодым семьям. Поскольку основу финансовой стабильности банка составляли вклады «богатых» и средства крепких предприятий, это было, по сути, тоже перераспределением. Средства, заработанные одними, передавались на льготных условиях другим.

Несправедливо? Но несправедливо лишь с точки зрения «богатых и зажравшихся» банкиров. А с точки зрения «доброго» государя, каковым постоянно чувствует себя Лукашенко, всем должно быть либо плохо, либо хорошо — но одинаково.

«Лучше его никто не знал, когда, у кого и что нужно отнять, а кому — кинуть подачку, чтобы народ был доволен своим правителем, бедные поняли, кто о них заботятся, а противники — с кем имеют дело»^[8].

Кроме того, «Лукашенко перераспределил бюджет в пользу стариков, пенсионеров. И получилась противоестественная ситуация: перераспределение благ в пользу прошлого, а не будущего. Пенсионеры содержат безработных детей»^[9].

В практике перераспределения скидки не делаются никому, даже иностранным инвесторам, пытающимся вложить деньги в реконструкцию белорусских предприятий. Самый скандальный пример — попытка заставить российскую пивоваренную компанию «Балтика» профинансировать строительство какого-то очередного ледового дворца. «Балтика» отказалась — за что и лишилась возможности получить белорусский пивзавод «Крыница». Между прочим, уже вложив деньги.

Так выглядит программа «социальной справедливости». И, надо сказать, Лукашенко добился практически безоговорочного признания этой программы со стороны «простых людей».

Беларусь сегодня — страна, в которой никто не умирает с голода, где всем оказывается хоть какая-то медицинская помощь. Здесь каждому гарантирована работа, пусть и не по специальности, пусть с минимальной, но регулярной оплатой труда, пусть даже вне всякой связи с объемами производства и общественной потребностью в его продукции. «Пятнадцать лет назад на МТЗ выпускали сто тысяч тракторов в год. Теперь производство уменьшилось почти впятеро, а число работающих почти не сократилось. Разумеется, нельзя называть тракторостроителей бездельниками, но скрытая безработица здесь налицо. Причем наиболее благополучный Минский тракторный тут далеко не единственный пример»^[10].

Здесь нет никаких «олигархов» и супербогатых (а если есть, то очень немного, и богатство свое они напоказ не выставляют), но зато почти нет и абсолютно нищих; во всяком случае, они не бросаются в глаза, как на московских вокзалах. Государство определяет и устанавливает прожиточный минимум, государство его обеспечивает. Правда, как признается сам Лукашенко, на уровне 1990 года:

«В прошлом году был превышен уровень докризисного 1990 года^[11] (самого эффективного в плане экономических показателей советской эпохи) по объему производства промышленности, потребительских товаров, реальных денежных доходов населения и другим показателям»^[12].

Казалось бы, на практике реализуется социальный идеал, который был издавна сформирован в сознании большинства белорусских избирателей, отдающих голоса за Лукашенко. Причем этот идеальный или, вернее, идеализированный образ страны активно и настойчиво продолжает внедряться средствами массовой информации в сознание граждан. Всякое сравнение оборачивается в пользу Беларуси, потому что здешняя жизнь сравнивается не с Германией или Бельгией, а с Россией и Украиной. И даже не с реальной Россией и реальной Украиной, где разные люди в разных местах живут по-разному. А с той «картинкой», которую видят каждый день по телевизору: скажем, Россия предстает страной постоянных голодовок, забастовок, невыплат пенсий и зарплат, катастроф, взрывов, террористических актов и прочих напастей. И все это — на фоне жрущей, пьющей, бесстыдно шикующей и матюгающейся российской «попсы». Виной же всему, разумеется, неумелое российское руководство и неверно избранный курс на рыночные реформы, в результате приведший Россию к «бандитскому капитализму».

Сопоставляя этот видеоряд с тем, как показывает белорусское телевидение свою собственную страну, разумеется, большинство убеждалось в правильности избранного Лукашенко курса. Потому что Беларусь представляется заповедником безоблачного покоя и относительной сытости. Даже если в конкретной семье конкретного человека что-то не ладится, это не означает, что плохо у всех. У остальных (судя по «картинке») очень даже неплохо. А это значит, что и у него самого скоро наладится. Лишь бы не было войны.

«Моя светлой памяти мама когда-то одно имела на уме: чтобы не было войны, — говорит Валерий Круговой. — Это кошмар — спустя шестьдесят лет после войны только об этом и думать, но, к сожалению, мы никуда от этого не денемся. Эти люди как думали, так и думают. Моей маме надо было, чтобы меня так вот “вымыли”^[13], чтобы она сказала, что Лукашенко негодяй. А если бы со мной лично не поступили бы так, то она бы говорила: “Да, маленькая пенсия, да, не все хорошо. Но ведь видно, что человек хочет и старается, чтобы у нас войны не было!”».

Всеобъемлющая мечта и главное повседневное чаяние исторически настрадавшегося народа выражены в лозунге-вздохе: «Лишь бы не было войны!». И то, что всюду кругом война, а в Беларуси тихо^[14], ставится в главную заслугу нашего героя.

Тихо. И пусть даже не очень сытно, но и не настолько голодно, чтобы из-за этого что-то менять. И никому при этом даже невдомек, что именно такая политика (отнимающая у народа всякую творческую инициативу) привела СССР к полной экономической стагнации и в конце концов к краху^[15].

Но для того чтобы такая жизнь была принята за идеал и ценилась если не всеми, то хотя бы большинством, нужно убедить людей, что лучше и быть не могло. И все, разумеется, благодаря правителю, без мудрости которого (и без веры в которого) такой успех был бы невозможен.

1. Из самых благих побуждений
2. Икона и портрет
3. Что за фасадом?
4. Самый сладкий бизнес
5. Восемь заповедей «от луки»