1. Начало пути
2. Разминка перед забегом
3. Депутат от Шклова ищет себя
4. «Молодые волки» сбиваются в стаю
5. Драка бульдогов под ковром
6. Тема всей жизни
7. Перед решающим стартом
8. На старте
9. Окончательный выбор

К «стае» тянутся

Несколько слов о команде и о том, как она собиралась.

Первыми, как уже говорилось, были «молодые волки» — Гончар, Синицын, Булахов. Вернее — пока без Синицына. Его появление мне слишком хорошо запомнилось.

В этой истории я оказался, предоставив Лукашенко помещение под будущий штаб, как уже говорилось в самом начале. С того момента практически все серьезные переговоры, включая привлечение новых людей, Лукашенко вел либо в Доме правительства, в «рабочем кабинете председателя комиссии» — чтобы гости видели, что он все-таки власть, либо в моем кабинете, из окон которого видно здание бывшего ЦК КПБ. А самые важные^[1] — в комнате отдыха первого секретаря ЦК СМБ, оставшейся от советских времен, когда эта должность была номенклатурной. Здесь мне и довелось познакомиться с Синицыным.

Они пришли вдвоем. Разговор шел тяжело, Лукашенко долго уговаривал Леонида (я даже не знал, кто это такой!) возглавить штаб.

На правах хозяина я заварил и подал чай, впервые увидев, как человек (в данном случае — Синицын) пьет чай из блюдечка.

Внезапно Синицын обернулся и спросил меня в лоб:

— Александр Иосифович, а сколько тебе платит Данилов за то, чтобы ты за нами тут приглядывал?

Чашка с кипятком едва не выпала у меня из рук. Меня заподозрили в стукачестве и оскорбили в моем собственном кабинете. Воцарилась неловкая тишина. Лукашенко наблюдал за нами молча и не без любопытства.

К совковой манере обращения с «младшими по рангу», он, видимо, давно привык.

Мои объяснения, что Данилова (того самого, который был правой рукой Кебича и курировал от Совмина силовые структуры) я видел всего дважды в жизни, причем при свидетелях, никого не заинтересовали, как, впрочем, и мое возмущение.

Синицын прихлебывал чай из блюдечка. Лукашенко тоже пил чай, как ни в чем не бывало продолжая разговор. Видимо, моя реакция на столь очевидную провокацию обоих удовлетворила: в ответ не взорвался, не нахамил, гостей не выгнал и сам пулей не вылетел^[2] — значит, с этим работать можно.

Тут же состоялось мое знакомство и с еще одним персонажем, сыгравшим одну из ключевых ролей в дальнейшей истории.

Из приемной донеслись возмущенные возгласы моей секретарши.

Девушка пыталась преградить путь в кабинет какому-то верзиле с добродушным лицом: она приняла его за синицынского шофера. Хотя этот человек действительно водил машину, причем очень уверенно, но был не шофером, а депутатом Верховного Совета, причем директором предприятия международного фонда «Наследие Чернобыля», которое много позже будет фигурировать в различных вариантах публикаций как едва ли не основной спонсор предвыборной кампании Александра Лукашенко 1994 года. Это был Иван Титенков, и его серебристый «мерседес» стоял внизу у подъезда^[3].

Другие люди приходили разными путями, кого-то приводил и я, как например, своего соперника на выборах народных депутатов БССР 1990 года полковника Сергея Посохова. Не прошли в парламент тогда мы оба, но сейчас я вспомнил говоруна-политработника и попытался его найти.

В ответ из Гродно высадился целый десант: сам Посохов, с ним бывший первый секретарь Гродненского обкома КПБ Владимир Семенов, подполковник Владимир Нистюк^[4] и депутат Гродненского горсовета Андрей Лосев, с которым мы были знакомы как члены обкома комсомола.

Эту «делегацию», представлявшую гродненскую областную организацию Народного движения Беларуси (то есть, все того же Гайдукевича), Лукашенко принимал в своем «рабочем» кабинете в здании Дома правительства. Так он получил опору в Гродненской области — очень тяжелом для него регионе, где явно предпочитали Позняка и Шушкевича.

Встал вопрос, кто у нас будет заниматься международной политикой. Журналист Игорь Гуковский напомнил мне о моем земляке, выпускнике МГИМО Валерии Цепкало, работавшем советником председателя Верховного Совета^[5]. Мы встретились с ним в буфете гостиницы «Октябрьская», я не знал, как начать разговор, по тут мимо нас прошел Лукашенко, живший в этой же гостинице. Какой был, в спортивных штанах с пузырями на коленях, домашних стоптанных тапочках. Он прошел к буфету и, возвращаясь с бутылкой минеральной воды, заметил нас:

— О, здорово! (Это приветствие он произнес совершенно по-белорусски: «Здароў!»)

Несколько ничего не значащих фраз, и было понятно, что интеллектуал Цепкало в команде. Команда быстро пополнялась депутатами. Помню, как настороженно впервые вошел в кабинет молчаливый Виктор Шейман, секретарь парламентской комиссии по вопросам безопасности^[6]. И как он вышел, такой же молчаливый, но уже широко улыбающийся. По-моему, больше такой светлой улыбки на лице Шеймана я ни разу не видел… Помню, как впервые пришли дружившие тогда депутаты Анатолий Лебедько и Александр Шипко, как появился Виктор Кучинский^[7]… Понятно, как были нужны депутаты в канун предстоящих парламентских схваток. Ведь предстояло добиться принятия Конституции с введением поста Президента, что не представлялось возможным, пока Верховным Советом руководил Станислав Шушкевич, — а значит, необходимо было сместить Шушкевича.

Клинтон помогает Шушкевичу

Антикоррупционным докладом Александр Лукашенко, несомненно, достиг своей цели. Теперь его знали все. И знали как непримиримого радетеля за справедливость, в борьбе со всеми власть предержащими, включая формального главу государства Станислава Шушкевича.

Весь 1993 год депутаты пытались объявить Шушкевичу недоверие — не получалось. Вновь подписи за отставку спикера начали собирать чуть ли не сразу же после лукашенковского доклада. Но и на этот раз не хватило голосов. Депутаты вообще народ вольный; многие ходили на сессии, как в буфет, — кофейку выпить. Идея должна была созреть, а она все не созревала. Неожиданно вмешался внешний фактор.

У фактора были имя и должность — Уильям Джефферсон Клинтон, президент Соединенных Штатов Америки.

Биографы Станислава Шушкевича, Людмила и Александр Класковские, в своей книге о «разрушителе СССР» приводят его слова: «Когда я окончательно убедился в том, что все предрешено, оставалась одна цель — не допустить, чтобы был сорван визит Клинтона в Беларусь, запланированный на январь 1994-го»^[8].

Сегодня Шушкевич вспоминает:

«Я считал, что для нашей страны это очень нужно, потому что тогда Беларусь мало кто знал. Я очень хотел, чтобы визит Клинтона состоялся, и я поставил свою задачу: вот этот визит пройдет, и дальше — хоть трава не расти».

Действительно, скандал с отставкой главы государства легко мог обернуться отменой с большим трудом достигнутой договоренности о визите Клинтона в Минск. Это хорошо понимал не только Шушкевич, но и Кебич, и Петр Кравченко^[9], тогдашний министр иностранных дел Беларуси. Допустить подобный скандал на третьем году существования суверенной Беларуси означало очень серьезно испортить взаимоотношения со Штатами. Посему досидеть в спикерском кресле до визита Клинтона, намеченного на 15 января 1994 года, Шушкевич был обречен.

Президент США провел три встречи: со Станиславом Шушкевичем как высшим должностным лицом государства, с Вячеславом Кебичем как главой правительства и лидером парламентского большинства, наконец, в Куропатах — с Зеноном Позняком — как с лидером парламентской оппозиции.

С Лукашенко Клинтон не встретился. Думается, дело тут не в тонкостях дипломатии, а в том, что ему просто не доложили о существовании столь скандального претендента на власть.

Во время возложения цветов к монументу Победы на Площади Победы Клинтон вдруг отвлекся и подошел к толпе, окружавшей памятник тесным кольцом. Пожав несколько рук, можно было и остановиться, но президент США видел перед собой молодые лица, светящиеся радостью глаза. Ему хотелось доставить этим людям еще немного радости, и он пошел «по рукам» — вдоль кольца, стараясь поприветствовать всех.

Растерянная милиция взывала в мегафоны: «Граждане, не толпитесь! Президент поздоровается со всеми!».

Шушкевич шел поодаль и, как пишут в своей книге супруги Класковские, «мало кто видел, что в его глазах светились одновременно и радость и печаль»^[10].

Прямая трансляция шла по белорусскому телевидению. И одинокую мешковатую фигуру белорусского спикера в старомодном пальто, которого — в минуту, казалось бы, его дипломатического торжества — никто не замечал, несколько раз телекамера все-таки показала…

«Первый зубр пал!»

А уже назавтра, 16 января, Шушкевич окажется в центре очередного скандала. Дело в том, что в Беларуси после своего бегства из Вильнюса скрывались от литовского правосудия руководители компартии Литвы, обвинявшиеся в причастности к вильнюсским событиям января 1991 года. Тогда, напомним, при попытке штурма телевизионной башни военными подразделениями погибли патриоты, защищавшие суверенитет Литвы.

Руководство Литвы давно требовало от своих белорусских коллег выдачи товарищей Бурокявичуса и Ермалавичуса. Белорусы отказывали. Но именно в день визита Клинтона, 15 января 1994 года, «люди в штатском» из числа сотрудников белорусских спецслужб «повязали» литовских коммунистов-подпольщиков на минской конспиративной квартире и передали литовским спецслужбам. Мол, разбирайтесь сами.

На следующий день было объявлено закрытое заседание Верховного Совета. Шум подняли коммунисты, бывшие и действующие, которым литовские товарищи по партии были важнее нормальных цивилизованных отношений с соседним государством. Шушкевича обвиняли в предательстве, в превышении власти. Было решено поставить на голосование вопрос об отставках всех, кто мог быть причастен к инциденту. А тут еще постоянные выступления Александра Лукашенко с требованиями наказать коррупционеров, упомянутых в его докладе.

Верховный Совет оказался парализованным: чтобы продолжать работу, нужно было решать вопрос о доверии политическому руководству страны.

В бюллетени для голосования внесли имена Станислава Шушкевича, Вячеслав Кебича, председателя КГБ Эдуарда Ширковского, министра внутренних дел Владимира Егорова и генерального прокурора Беларуси Василия Шолодонова. Всех одним чохом — и за литовских коммунистов, и за коррупцию, и за то, что кто-то кому-то мешал. Хотя очевидно, что в той ситуации все мешали всем.

По итогам голосования доверие было выражено лишь премьеру Вячеславу Кебичу и генеральному прокурору Василию Шолодонову. Так получилось, что в отставку были отправлены именно те «силовики», у кого был конфликт с Даниловым, а значит, и с руководством правительства.

Интересы парламентского большинства и «молодых волков» совпали, и против Станислава Шушкевича проголосовали 209 депутатов. Этого было достаточно.

Депутат Валентин Голубев вспоминает:

«Каждый день к трем микрофонам выходят Булахов, Гончар и Лукашенко. Каждый день начинается с того, что надо снять Шушкевича, надо снять Шушкевича. Это минут 10—15 ляманта^[11], потом день работы. Но и днем кто-нибудь из них обязательно что-то скажет по этой теме. На следующий день эти же три человека снова стоят возле микрофонов».

Проводя пресс-конференцию по поводу отставки Шушкевича, Виктор Гончар будет, как всегда, беспощадно откровенен: «Формальные основания для отставки Шушкевича не совпадают с реальными причинами»^[12]. И с пафосом победителя декларирует: «Первый беловежский зубр пал», — имея в виду участие Шушкевича в подписании Беловежских соглашений.

Формально «молодые волки» в тот день не выиграли ничего, хотя и получили дополнительный козырь в глазах электората: ведь если Шушкевича сняли, значит, Лукашенко прав. Если сняли после доклада, значит, вследствие доклада. И отставку Шушкевича никто в народе не связывал ни с чем, кроме скандального «ящика гвоздей».

Мне кажется, именно поэтому отставка Шушкевича предрешила и падение Кебича. Народ требовал новых и новых жертв. Это ведь как телевизионный сериал: в первой серии разоблачается зло, во второй должен быть наказан первый злодей, в третьей — второй и так далее, пока зло не уничтожается как таковое.

В оценке своей роли в свержении председателя Верховного Совета «молодые волки» свою роль все же переоценивали. Снимали Шушкевича, как говорится, всем миром. Хотя, как свидетельствует Валентин Голубев, «некоторые депутаты просто специально бюллетени свои не вбросили, чтобы потом показать Шушкевичу, что, мол, “я против Вас не голосовал”», против спикера были почти все. И оппозиция БНФ, характеризуя отставку как один из этапов «ползучего коммунистического переворота» (выражение Зенона Позняка), вместе с тем дала довольно суровую оценку и председательской деятельности Шушкевича. Главными были упреки в нерешительности, непоследовательности, соглашательстве с прокоммунистическим большинством.

Сам Станислав Шушкевич сегодня так оценивает участие фракции БНФ в собственной отставке:

«Я абсолютно убежден, что в числе голосовавших против меня было большинство представителей Народного фронта. И игра здесь очень простая: Позняк был уверен, что наступит паралич, что они не изберут председателя. Здесь он абсолютно не понимал, что может произойти».

Скорее всего, Станислав Шушкевич ошибается. Позняк не мог не понимать, что в условиях форсированной президентской кампании новый председатель Верховного Совета не успеет стать полноценным конкурентом в борьбе за пост президента. А в том, что положение о введении поста Президента немедленно будет внесено в Конституцию, сомнений не было ни у кого.

Мечислав Гриб исполняет миссию

Преемником Станислава Шушкевича на посту председателя белорусского парламента стал генерал-лейтенант милиции Мечислав Гриб^[13], бывший начальник Витебского областного УВД, возглавлявший в Верховном Совете комиссию по вопросам безопасности.

Можно сказать, что Мечиславу Грибу повезло. Ведь раньше он принадлежал к областной номенклатуре, откуда, несмотря на «генеральский» статус, пробиться в руководители общенационального уровня бывало нелегко. Везение же объяснялось довольно просто. Правительство, державшее руками Геннадия Данилова все нити управления парламентом, не захотело выпускать на роль первого лица государства ни партийных функционеров высшего уровня, ни председателей облисполкомов — такой спикер, имевший свой электорат, легко мог бы вырасти в сильного кандидата на президентских выборах. Иное дело — малоизвестный милицейский генерал…

Гриб быстро понял, какая роль ему отведена. Он был по-житейски умен, честолюбив, как всякий генерал, руководящая работа в органах неплохо развила его организаторские способности.

Посему он сосредоточился на том, что было доступно. Сейчас, после того как «зубра» Шушкевича «опустили» до уровня «козла отпущения», на него можно было списать все грехи парламента, включая затянувшуюся возню с новым вариантом белорусской Конституции. Работу по принятию Конституции генерал организовал по-военному четко. Шло голосование по статьям, затем по главам и разделам. Поскольку парламентское большинство также осознавало свою задачу, особых препятствий не было.

Тем более что Кебич готовился к выборам. Еще в начале января 1994 года премьер проводит неформальную встречу с руководителями исполкомов, на которой они заверяют его в своей лояльности и дают гарантии положительного итога всенародных президентских выборов. На встрече прозвучало только два голоса сомневающихся — мэра Гомеля Светланы Гольдаде и мэра Новополоцка Александра Нияковского. Остальные же так стремились польстить «дорогому Вячеславу Францевичу», что им и в голову не приходило сказать правду о реальном положении дел в регионах и о настроениях избирателей.

Никто не сомневается сегодня, что, будь у него правдивая информация, Кебич ни за что бы не ввязался во всю эту историю с президентством. Но ни объективной информации, ни прогнозов, на ней выстроенных, у премьера не было. И — началось! Проправительственное большинство в парламенте начало активно лоббировать введение президентского поста.

«Волки» снова идут в атаку

Тут возникла заминка. Депутатское объединение «Беларусь» разработало такой проект главы о президенте страны, по которому правом выдвигаться кандидатом в президенты обладали только граждане Республики Беларусь не моложе сорока лет.

Это становилось преградой не только для Булахова или Гончара, но и для самого Александра Лукашенко, которому 40 лет исполнялось лишь в конце августа. Выборы же предполагалось провести не позднее июля.

«Молодые волки» вновь пошли в атаку. Было за что сражаться. И с кем. Вспоминает депутат Леонид Дейко:

«В то время было уже совершенно очевидно, что маховик по избранию Лукашенко раскручен и набрал колоссальную энергию, что вызывало протест всех сторонников Кебича. Хорошо помню один момент, когда шло голосование по возрастной норме. Многое зависело от того, как проголосуют депутаты от ветеранской организации, у которых было 29 мандатов в Верховном Совете. И вот, когда шло голосование, я хорошо помню, за колоннами в верхней части зала бегал Лукашенко и кричал:

— Попробуйте только не так проголосуйте. Я вас тогда по стенке поразмазываю!

Это относилось к ветеранам. И вот они, даже те, кто в молодые годы не дрогнули перед серьезными испытаниями, здесь немножко, мне кажется, подкачали. И сдались под таким напором…»

Но дело не только в напоре. Очевидцы рассказывают, что вопрос о снижении планки до 35 лет был решен просто, как говорится, на «дурочку». Встал Виктор Гончар и сказал:

— Вы что, Лукашенко боитесь^[14]?

После чего парламент проголосовал.

«Ну, нет, — поправляет меня генерал Валерий Павлов, — не только Гончар, потом еще вышел “молодой политик” Лебедько^[15] и начал кричать, что это “зажим” молодежи. А Виктор, да, так действительно сказал что всех это возмутило, хотя большинство понимало, что ограничение это, прежде всего, ограничивало бы возможности Лукашенко… До сих пор жалею, очень жалею, что парламент тогда поддался на провокацию Гончара и Лебедько…»

«При работе над текстом Конституции комиссия по делам молодежи подготовила ряд поправок, — говорит Анатолий Лебедько. — Логично, что они отражали интересы молодых граждан, а не пенсионеров. И не удивительно, что мы поддерживали идею опустить планку до уровня 35 лет. Тогда о Лукашенко, по-моему, никто серьезно не думал. В противном случае сторонники Кебича могли заблокировать даже запятую в предложении».

Вот уж действительно, если бы молодость знала, если бы старость могла…

К слову, о «старости». Решающую роль в том, что «возрастное» препятствие все-таки было устранено, сыграл именно Мечислав Гриб. Говорят, что перед обсуждением этого вопроса в кабинет председателя Верховного Совета заходили Виктор Гончар и Дмитрий Булахов. О чем они говорили со спикером — неизвестно, что обещали, какие аргументы приводили — никто не знает. Но Мечислав Иванович открыто поддержал тот вариант, который устраивал «молодых волков».

Очень даже может быть, что эта поддержка перевесила зов здравого смысла и чувства самосохранения: парламентское большинство сочло, что если уж спикер Верховного Совета, креатура правительства, так уверен в будущей победе кандидата от власти, то чего уж бояться всем остальным?

В феврале Верховный Совет принимает все спорные положения Конституции, в том числе и раздел о президентстве. Чтобы собрать кворум, поступили «просто». Депутатов, сказавшихся больными, отыскивали дома или в госпитале, под роспись им выдавали именной бюллетень и просили голосовать. Такая игра под названием: «Попробуй откажись!». Действительно, как тут отказаться, когда сам премьер заинтересован в скорейшем принятии Основного закона — то есть, во введении президентского поста.

Пятнадцатого марта 1994 года Конституция была принята полностью. А еще через две недели Верховный Совет принял решение провести выборы первого Президента Республики Беларусь 23 июня 1994 года.

1. Начало пути
2. Разминка перед забегом
3. Депутат от Шклова ищет себя
4. «Молодые волки» сбиваются в стаю
5. Драка бульдогов под ковром
6. Тема всей жизни
7. Перед решающим стартом
8. На старте
9. Окончательный выбор