5. Смейся на пути к победе

Я хочу, чтобы вы нашли минутку и поиграли в одну из моих любимых игр, «Представь себя полицейским». Это весело. Правила такие. Представьте, что вы полицейский в Анкаре, Турция. Несколько дней назад охранники на одной из самых оживленных станций метро в городе заметили целующуюся парочку на платформе. Строгие мусульмане, охранники были обеспокоены таким нескромным поведением на публике, поэтому они сделали единственное, что действительно могли сделать, а именно подключились к системе громкой связи в метро и попросили всех пассажиров вести себя прилично и перестать целовать друг друга. Поскольку у всех в Анкаре есть смартфоны, этот небольшой инцидент просочился в прессу в считанные минуты; к полудню политики, противостоящие правящей исламистской партии, осознали, что у них в руках золото, и начали призывать своих сторонников устраивать масштабные демонстрации в знак протеста против этого глупого предубеждения против поцелуев. Вот стартовая позиция. В субботу, в день демонстрации, вы появляетесь в форме, с дубинкой в руке, готовые сохранить мир. Зайдя на станцию метро, вы видите, как более сотни юношей и девушек скандируют антиправительственные лозунги и провоцируют ваших коллег. Кто-то кого-то пихает. Кто-то теряет хладнокровие. Скоро начнется полномасштабный бунт.

Если вы серьезно подыгрываете, нетрудно понять, что делать. Вы офицер полиции и, вероятно, провели целую неделю в академии, тренируясь в подобных ситуациях. Так поступают полицейские во всем мире. Вы приближаетесь, строитесь, надеваете свое защитное снаряжение и начинаете бить дубинкой по щиту, чтобы запугать толпу. Вы, вероятно, нормально себя чувствуете в такой ситуации, вы же просто делаете свою работу. Кроме того, вы защищаете себя и своих товарищей-полицейских от камней и всего, что люди решат швырнуть. Вы начинаете зачистку. У вас уходит час, может быть, два, прежде чем тридцать или сорок протестующих окажутся в тюрьме, десять или двадцать — в больнице, а остальные сбегут. Вы возвращаетесь в участок, пьете с приятелями кофе и ложитесь спать, чувствуя себя довольным проделанной работой.

Это было легко, теперь сложнее.

Утро субботы. Вы подходите к станции метро. Там более сотни человек протестуют против вчерашнего происшествия с цензурой. Но они ничего не говорят против правительства, не кричат и не поют. Они громко целуют друг друга, издавая отвратительные хлюпающие звуки, которые никому не нравятся, пускают слюни и хихикают. Символов почти не видно, но на тех, которые вы замечаете, изображены маленькие розовые сердечки и написано «Поцелуй меня» или «Бесплатные объятия». Женщины одеты в блузки с короткими рукавами и глубоким вырезом. Мужчины в европейских рубашках. Кажется, вас никто не замечает — они слишком заняты, держа друг за друга за головы целуются взасос. И как вы теперь себя поведёте?

Продолжайте и играйте, если хотите, но позвольте мне избавить вас от неприятностей. Ответ в том, что ничего вы сделать не можете. Дело не только в том, что амурные демонстранты не нарушают никаких законов, но также и в их отношении, которое меняет мир. Если вы полицейский, вы много времени думаете о том, как вести себя с людьми, которые склонны к насилию. Но ничто не готовит вас к общению с веселыми людьми.

Это дух смехотворизма. Название дурацкое, но принцип действенный, и я наткнулся на него совершенно по случайно.

Мы тогда только начали бороться с Милошевичем, и, как и у всех начинающих активистов, у нас был момент уныния. Осмотрев комнату на одном из наших собраний, мы поняли, что мы просто дети, и вместо того, чтобы сосредоточиться на том, что у нас получилось, начали зацикливаться на всем, чего у нас не было: армии, денег, доступа к СМИ, ведь они принадлежали государству. Мы поняли, что диктатор имел и видение, и средства, чтобы воплотить его в жизнь, эти средства заключались во внушении страха. У нас было гораздо лучшее видение, но мы думали в тот мрачный вечер, что не сможем воплотить его в жизнь. Именно тогда мы и придумали улыбающуюся бочку.

Идея была действительно очень простой. Пока мы болтали, кто-то продолжал говорить о том, что Милошевич побеждает только потому, что он пугает людей, а кто-то сказал, что единственное, что может превзойти страх, - это смех. Это была одна из самых мудрых вещей, которые я когда-либо слышал. Так как скетчи Монти Пайтона всегда были для меня на одном уровне с Толкиеном, я прекрасно знал, что юмор не просто заставляет вас хихикать, он заставляет задуматься. Мы начали шутить, и вскоре пришли к выводу, что чего нам действительно не хватало, чтобы свергнуть режим, так это толики здорового смеха. И нам не терпелось рассмеяться.

Мы нашли старую потрепанную бочку на ближайшей стройке и доставили её «официальному» дизайнеру «Отпора», моему лучшему другу Дуде. Я попросил его нарисовать реалистичный портрет грозного лидера, и через пару дней у нас был Милошевич-на-бочке, злобно ухмыляющийся, а на лбу его были многочисленные пятна ржавчины. Это было настолько комичное лицо, что даже двухлетнему ребенку оно показалось бы забавным. Но мы ещё не закончили. Мы попросили Дуду нарисовать большую красивую табличку с надписью «Разбейте ему лицо всего за динар». В то время это было около двух центов, так что это было довольно неплохо. Затем мы притащили вывеску, бочку и бейсбольную биту на улицу Князя Михайлова, главный пешеходный бульвар Белграда. Справа от Площади Республики улица Князя Михайлова всегда заполнена покупателями и детскими колясками, так как именно сюда приходит узнать о последних модных тенденциях и встретиться с друзьями, чтобы выпить вечерком. Мы разместили свою инсталляцию прямо посреди оживлённой улицы — и поспешно спрятались в ближайшей кофейне.

Первые несколько прохожих, заметивших бочку и вывеску, казались смущёнными, не зная, что делать с наглым проявлением инакомыслия прямо здесь, на открытом воздухе. Следующие десять человек, были более расслаблены; некоторые даже улыбнулись, а один дошёл до того, что взял биту и подержал её несколько секунд, прежде чем положить её и быстро уйти. Затем наступил момент, которого мы ждали: молодой человек, всего на несколько лет моложе нас, громко рассмеялся, обыскал карманы, вынул динар, кинул в отверстие наверху бочки, поднял биту и размашистым ударом разбил «Милошевичу» лицо. Грохот был слышен в пяти кварталах в обе стороны. Парень, должно быть, осознавал, что с несколькими оставшимися независимыми радиостанциями и газетами Белграда, которые постоянно критикуют правительство, одна вмятина в бочке не приведет к тюремному заключению, риск был достаточно низким. И как только он первый ударил «Милошевича» по лицу, другие начали понимать, что им тоже сойдет с рук. Это было что-то среднее между давлением со стороны сверстников и менталитетом толпы. Вскоре любопытные прохожие выстроились в очередь, чтобы позабавиться с битой, и принялись замахиваться. Люди начали пялиться, то показывать, то смеяться. Вскоре некоторые родители поощряли своих детей, которые были слишком малы для биты, вместо этого пинать бочку крошечными ножками. Все веселились, и звук ударов по бочке эхом разносился по всему парку Калемегдан. Динары текли рекой, а художественный шедевр бедного Дуды - суровая и серьезная рожа г-на Милошевича - до неузнаваемости был искорёжен восторженной толпой.

Пока это происходило, мы с друзьями сидели в кафе, потягивали двойной эспрессо, курили и трепались. Было весело смотреть, как все эти люди выпускают пар с нашей бочкой. Но самое лучшее, как мы знали, ещё впереди. Это произошло, когда через десять или пятнадцать минут приехала полиция. Рядом остановилась патрульная машина, из нее вышли двое толстых полицейских и осмотрели место происшествия. Именно тогда я придумал игру «Представь себя полицейским». В тот день я впервые играл в неё в кафе. Я знал, что первым инстинктом полиции будет арестовывать людей. Обычно, конечно, арестовывают организаторов демонстрации, но нас-то там не было. Таким образом, у сотрудников оставалось только два выбора. Они могли арестовать людей, выстраивающихся в очередь, чтобы ударить по бочке, включая официантов из близлежащих кафе, красоток с сумками для покупок и родителей с детьми — или они могли просто конфисковать саму бочку. Если бы они пошли на людей, они бы вызвали возмущение, так как вряд ли есть закон, запрещающий насилие над ржавыми металлическими цилиндрами, а массовые аресты невинных прохожих — самый верный способ для режима радикализовать даже самых мирных граждан. Оставалось арестовывать только бочку. Через несколько минут после прибытия два круглых офицера прогнали зевак, и, ухватившись с двух сторон за эту «статую», запихали её в патрульную машину. Ещё один наш друг, фотограф из маленькой студенческой газеты, был рядом, чтобы снять это зрелище. На следующий день мы позаботились о распространении его фотографий по всему миру. Наша забава оказалась на передовицах двух оппозиционных газет — лучшей рекламы нельзя было пожелать. Эта фотография действительно стоила тысячи слов: она говорила любому, кто хоть мельком видел ее, что полиция, которой всем грозил Милошевич, на самом деле состояла из кучки комично неуклюжих слабаков.

Мне нравится эта история с бочкой. Обычно это одно из первых, что наши тренеры из CANVAS: Сандра, Синиса или Раско — делятся с честолюбивыми активистами. И обязательно каждый раз, когда люди слышат об этом, они говорят примерно то же, что и мои египетские друзья, когда мы шли с ними по площади Республики: «Это никогда не сработает там, откуда я родом». Я обычно гоаорю две вещи в ответ. Во-первых, цитирую Марка Твена (с Марком Твеном не поспоришь!), который сказал: «Человеческая раса, несомненно, имеет одно действительно эффективное оружие — смех… Против приступа смеха ничто не может устоять.” Во-вторых, напоминаю моим новым друзьям, что, хотя юмор варьируется от страны к стране, потребность смеяться универсальна. Я заметил это, когда ездил на встречи с активистами по всему миру. Люди из Западной Сахары или Папуа-Новой Гвинеи могут не соглашаться со мной в том, что именно делает что-то забавным — чтобы узнать больше об этом, посмотрите на одержимость французов Джерри Льюисом или посмотрите любую немецкую «комедию» — но все согласны с тем, что невозможно быть одновременно смешным и страшным. Хорошим активистам, как и хорошим комикам, нужно простов ыучить и использовать определённые приёмы.

Во-первых, нужно знать свою аудиторию. Однажды я услышал забавную историю о комике — я забыл его имя, поэтому приношу свои извинения кому бы то ни было — который зарабатывал выступлениями в клубе. Он был забавным, но невежественным парнем, который мог отпустить шпильку, но не умел читать социальные сигналы. Однажды вечером несчастный шутник вышел на сцену и начал рассуждать о коте своей девушки. Он сказал, что этот мерзавец запрыгнул на кровать в самый разгар действа, отказывался убираться, мяукал и испортил весь момент. Затем комик разразился тирадой о том, как он хотел бы убить животное, описывая способы, большинство из которых были диковинными и мультяшными, которыми он мечтал лишить кота всех девяти жизней. Представление было необычным, энергичным и пикантным, но никто не смеялся. Артист пожелал спокойной ночи и ушел со сцены. Несколько человек его освистали. Только потом он узнал, что представление было организовано в помощь местному приюту для животных. Если бы он хорошо подготовился, то мог бы адаптировать шутки к чувствам аудитории и иметь успех.

Именно так часто и поступали поляки во времена «Солидарности», ведшей в 80-е борьбу против польского коммунизма. Активисты знали, что их аудитория, коммунистические чиновники, правящие страной, не терпят открытого несогласия. Это не было похоже на Белград, где культура независимых СМИ и открытое существование оппозиции позволили покупателям чувствовать себя комфортно, разбивая бочку с лицом Милошевича. В коммунистической Польше гамбиты активистов должны были быть не только забавными, но и тонкими.

Итак, очень холодным февральским вечером 1982 года жители Свидника, небольшого городка на востоке Польши, вышли на прогулку с телевизорами… Этот легендарный протест начался, когда несколько активистов в городе устали включать телевизоры каждый вечер в полвосьмого и смотреть, как улыбающиеся дикторы с причудливыми стрижками читают одобренные правительством тексты, которые были до смешного слащавыми и лживыми. В знак протеста они решили не смотреть новости. Вскоре им пришло в голову, что просто не смотреть новости бессмысленно: если выключить телевизор и сидеть дома в тишине и темноте, никто об этом не узнает. Чтобы бойкот сработал, он должен быть и публичным, и достаточно тонким, чтобы избежать репрессий со стороны полиции.

Как юмористы, пробующие новый материал, они импровизировали. Сначала они каждый вечер в 19:30 отключали телевизоры от сети и ставили на подоконники. Это был первый хороший шаг, публичный, заметный и ясный. Но это было совсем не смешно, а значит, скучно. И тут на сцене появились тачки. Кто-то раздобыл их и призвал группу друзей вынести телевизоры на улицу, погрузить в тачки и неторопливо прогуляться. Вскоре любой, кто прогуливался по улицам Свидника в сумерках, мог видеть друзей и соседей, которые бродили и смеялись, толкая перед собой телевизоры на манер детской коляски, используя полчаса, сэкономленные на просмотре официального выпуска новостей, чтобы повидать друг друга, посплетничать и разделить острые ощущения от совместного противостояния режиму.

Это была отличная шутка, и вскоре эта практика распространилась на другие города Польши. Ошеломленное правительство взвесило варианты. Оно не могло никого арестовать; не было закона, запрещающего гражданам ставить телевизоры в тачки и выгуливать их. Все, что можно было сделать, — это установить комендантский час с 19:00, заставляя всех оставаться в домах. Они были уверены, что это остановит каверзы. Ничего подобного! Как любой подающий надежды комик, пристрастившийся к аплодисментам, польское сопротивление хотело перейти к более крупным и ярким проявлениям. Однако это становилось всё труднее и труднее, поскольку коммунисты теперь выискивали любые признаки гражданского неповиновения. К 1987 году, когда схватка с диктатурой становилась всё более и более неизбежной, они решили разыграть свою самую большую шутку. Они стали массово выходить на улицы, чтобы продемонстрировать свою абсолютную и маниакальную любовь к коммунизму.

В октябре, когда правительство праздновало семидесятую годовщину революции, «Солидарность» объявила, что проведет свой собственный памятный митинг. Используя напыщенный язык коммунизма, они печатали брошюры, призывающие людей «сломить пассивность народных масс». Приходите на площадь, велели они последователям, и надевайте красное.

Вскоре улицы заполнились красными туфлями и красными шарфами, красными галстуками и красными помадами, красными рубашками и красными пальто. Увидев столько знакомых, одетых, будто статисты в плохом советском пропагандистском фильме, поляки рассмеялись. Властям же это не понравилось. Было очевидно, что одетые в красное демонстранты высмеивали идеологию режима, но как коммунисты могли разогнать митинг в поддержку коммунизма? Полиция осталась в стороне, ожидая любого предлога для действий. Наконец, когда несколько человек, у которых не было ничего красного, попросили ближайшую продуктовую лавку продать им помазанные кетчупом хлебные палочки, чтобы помахать ими, полиция набросилась на них, закрыла лавку и арестовала одного из клиентов. Это было единственное, что они смогли сделать. К 1989 году оппозиции удалось провести полусвободные выборы, и к 1990 году она пришла к власти.

Не только знание своей аудитории помогло полякам эффективно использовать юмор. Ещё один принцип хорошей комедии: момент решает всё. Например, во время празднования Международного женского дня группы активистов стояли в центрах городов по всей Польше, раздавая прохожим бесплатные гигиенические салфетки. Это был хитроумный способ использовать календарь для постановки спектакля, напоминающего людям, что предметы первой необходимости, в том числе гигиенические салфетки, практически невозможно достать на истощенном нехваткой и ужасно управляемом польском рынке.

Иранские ненасильственные активисты тоже умеют рассчитывать время. По почитаемости футбол в Иране уступает только исламу. Он всеми любим и стоит на ступеньку выше ядерных вооружений по шкале национальных приоритетов. Итак, когда Иран играл с Южной Кореей за место в чемпионате мира 2014 года, это привлекло полное и безраздельное внимание каждого. Фатма Иктасари и Шабнам Казими знали об этом, когда однажды днем в 2012 году наряжались для решающего матча. Несмотря на то, что на улице было жарко, они надели синие джинсы, длинные черные куртки и кепки. Это был единственный путь на стадион: по давнему обычаю женщинам там не разрешают посещать футбольные матчи. В одном из самых религиозно-консервативных обществ в мире, это просто ещё одно ограничение для женщин. Муллы уверяют, что эта «защитная» мера существует для того, чтобы женщины не слышали нецензурную лексику, которую используют во время спортивных соревнований, чтобы не испортить чистоту тонкой женской души. Но Иктасари и Казими не грязные слова не пугали. В неприметной одежде, скрывающей пол, две женщины прошли мимо охранников и надеялись увидеть, как их любимая национальная команда обыграет обеспечит себе место в самом престижном мировом футбольном турнире. Но как только игра началась, они быстро избавились от маскировки. Всем, кто смотрел, было ясно, что на стадионе были настоящие живые женщины, которые смотрели матч. В перерывах между аплодисментами и скандированием Иктасари и Казими также сфотографировали себя на трибунах, которые, как они знали, засветятся во всех социальных сетях.

Если бы такой же поступок был совершён в любой другой день, вполне вероятно, он привлек бы немного внимания, а затем был бы забыт. Но поскольку все думали о футболе, победе и чемпионате мира, переодевание двух женщин быстро превратилось в нечто гораздо большее, чем было на самом деле. Перед иранскими властями встала дилемма. Во-первых, полицейские могли арестовать женщин, что заставило бы их выглядеть глупо перед миллионной спортивной аудиторией по всему миру, да ещё и могло навлечь санкции или даже дисквалификацию на команду. Во-вторых, они могли просто улыбнуться и сыграть в хороших малых, позволив женщинам наслаждаться игрой и наводить на аналогичные идеи остальные тридцать пять миллионов женщин в Иране, задыхающихся в тисках деспотических законов.

Эта акция на футболе стала символом и, как все символы, сосудом, который каждый мог наполнить собственным смыслом. В массовом представлении Иктасари и Казими были не просто активистками, протестующими против дискриминационного закона, который многие иранцы презирали; они символизировали саму надежду на будущее, где все граждане, независимо от их пола, смогут свободно пойти на футбольный матч. Воспользовавшись этой дилеммой, иранские активисты подтолкнули один из самых страшных механизмов безопасности в мире к проигрышному сценарию.

Вы можете сомневаться, что такой подход применим к политической комедии. В конце концов, если они хотят добиться успеха, активисты должны передавать смысл и доносить сообщения, а не просто вытаскивать кроликов из шляп. Но есть причина, по которой юмор является таким популярным инструментом в арсенале современных активистов: он работает. Во-первых, это избавляет от страха и укрепляет уверенность. Во-вторых, добавляет необходимый импульс, который помогает движениям привлекать новых участников. И в-третьих, может спровоцировать неуклюжую реакцию вашего противника. Лучшие юмористические действия — или смехотворения — вынуждают автократов и их службы безопасности действовать неуклюже, подрывая доверие к их режимам или институтам, независимо от их действий. Политики, независимо от того, являются ли они демократически избранными или жесткими диктаторами, обычно разделяют внутреннее чувство собственной важности. После слишком долгого пребывания у власти и после того, как они слишком часто видели свое собственное лицо на фотографиях в газетах и на обложках журналов, они начинают относиться к себе слишком серьезно. Как будто начинают верить собственной пропаганде. Вот почему они совершают глупые ошибки, когда их высмеивают. Высокопоставленные и могущественные не понимают шуток.

Помимо этого, смехотворизм выводит ваше движение за рамки простых шуток, потому что он помогает разъедать тот самый раствор, который удерживает большинство диктаторов на месте: страх. Вы можете увидеть, как это происходит в одном из наименее забавных мест в мире прямо сейчас, в Сирии Башара Асада. Когда мы с моим коллегой по CANVAS Брезой встретились с некоторыми ведущими сирийскими активистами — командой ненасильственных действий, которая пытается возглавить сопротивление против кровожадных головорезов-джихадистов, вторгшихся в страну, они тоже, как и все другие до них, заявили, что то, что работало в других местах, никогда не может произойти в Сирии. И причиной, которую они назвали, как и ожидалось, был страх: «В Дамаске это не сработает, потому что теперь все слишком боятся всего, что их окружает». Но мы предположили, что этот пузырь страха можно лопнуть. И как только это произойдёт, станет возможным всё, что угодно.

Режимом убиты десятки тысяч мирных жителей, оппозиция — как насильственная, так и ненасильственная — изо всех сил пытается сломить власть диктатора во всех аспектах человеческой жизни, эти активисты думали, что мы сошли с ума. Но через несколько месяцев после нашего тренинга появилось несколько сирийцев, которые нашли творческие способы противопоставить ужасы юмору. Они понимали, что смехотворизм — это не серия детских розыгрышей, а, скорее, методика принятия серьезных стратегических решений.

Один из старейших приемов, на которые полагаются создатели комедий, пытаясь рассмешить людей, это копы-дуболомы, неуклюжие и неумелые придурки, которые спотыкаются и машут дубинками, но никогда не ловят мошенников. Сирийские активисты постепенно осознавали, что если сирийцы будут рассматривать головорезов Асада как неуклюжих дубов, режим потеряет один из своих основных сдерживающих факторов: способность наводить ужас. Активисты в первую очередь купили несколько вёдер красного пищевого красителя. Затем они дождались наступления темноты, подкрались к нескольким фонтанам, расположенным на крупных площадях по всему Дамаску, и вылили красную краску в воду. На следующее утро, когда столица очнулась от утренней тупиковой ситуации, все фонтаны выглядели наполненными кровью — удачная визуальная метафора жестокого угнетения Асада. Войдите в положение дуболомов: разъяренная зрелищем полиция послала целые отряды, чтобы разобраться с проблемой, но вскоре они узнали, что единственный способ избавить фонтаны от кровавого оттенка — просто дождаться, пока краска выйдет из системы естественным путём. В то же время горожане лицезрели забавные сцены, в которых копы с растерянными лицами толпились у фонтанов, ожидая указаний от начальства и выглядели так, будто понятия не имели, что делать. Вода пришла в норму за неделю, но полиция Дамаска была занята не только фонтанами. Им также пришлось разбираться с тысячами мячиков для пинг-понга. Группа сирийских активистов начала наносить антиасадские лозунги, такие как «Свобода» и «Хватит», на целые горы мячей для пинг-понга, которые они затем выбрасывали из огромных мешков для мусора на узкие и крутые улочки Дамаска. Людям можно простить сомнения в эффективности такой глупой тактики против кровавой диктатуры. Скептики насмешничали, мол, а что дальше, позвонить в дверь Асада и сбежать? Позвонить в Domino’s и попросить их доставить пиццу в президентский дворец? Но активистов это не остановило. Протесты на шариках повторялись снова и снова. Достаточно скоро стук мячей для пинг-понга, прыгающих вниз по холмистым проспектам и переулкам столицы, безошибочно распознавался как сигнал: ненасильственная оппозиция снова выплеснула свой гнев в глаза режиму Асада.

Начальники спецслужб забеспокоились. Открыто нарушая закон, разбегающиеся мячики для пинг-понга начали представлять угрозу безопасности государства. Людей нельзя было позволить воодушевить. Возможно, другие спорттовары начнут формировать с ними опасную коалицию. Шары для пинг-понга нужно было остановить, пока не стало слишком поздно. Полиции был отдан приказ: собрать все шары для пинг-понга, которые они смогут найти на улицах. И вот всё вроде бы пошло хорошо. Как только коробка или пакет мячей для пинг-понга против Асада были высыпаны где-нибудь в Дамаске, грозная служба безопасности бросалась к месту происшествия, они прибывали в считанные минуты и — вооруженные до зубов, заметьте — преследовали каждый мячик, который могли найти. Эти ребята обыскивали столицу, собирая шарики для пинг-понга один за другим. Полиция, похоже, не осознавала, что в этой фарсовой комедии мячи для пинг-понга — как и фонтаны перед тем — были просто реквизитом. А они сами, силовики режима, были приглашены на роль клоунов.

Пришло время поднять ставки. Как и Харви Милк, сирийцы знали, что ничто не дает таких результатов, как дерьмо. Благодаря чудесам техники веселые шутники заполучили несколько сотен крошечных USB-динамиков, на которых можно было проиграть несколько песен. В них загружали популярные протестные песни, типа «Асад — свинья». Затем динамики спрятали в худших местах, которые можно найти: в протухших мусорных баках, кучах навоза и вообще везде, где воняло. Вскоре города наполнились звуками музыки. Незаконной музыки, направленной против режима. Получив приказ положить конец запрещенным песням, полицейским пришлось искать динамики и уничтожать их. Но для этого им пришлось засучить рукава и рыться в одной отвратительной куче мусора за другой на глазах у публики. Мячи для пинг-понга были хороши, но это было вообще здорово. Фактически, это было, вероятно, лучшее произведение комического жанра, которое Дамаск видел за долгое время.

Приложив немного творчества и расходных материалов на несколько долларов, всегда можно донести свое сообщение до людей. Суданские активисты GIRIFNA — что означает «мы сыты по горло» — давно надеялись свергнуть диктатуру Омара аль-Башира, маньяка и убийцы, который десятилетиями отказывал своим гражданам в свободе и превратил Дарфур в настоящий ад для жителей. Естественно, Судан — не то место, где можно просто созвать митинг и ожидать, что вас не будут хватать и пытать, и где активистам можно было бы открыто говорить о своей приверженности продемократическому движению под бдительными взглядами вездесущих шпионов Башира. Так как же GIRIFNA распространила свое сообщение? Они приняли оранжевый цвет в качестве своего символа и призвали своих сторонников носить с собой апельсины везде, куда бы они ни пошли. Это сработало, и вскоре всё больше и больше людей загадочным образом стали носить апельсины, отправляясь по делам. Повсюду сплошные апельсины. И это было прекрасно, потому что это был низкий риск. В конце концов, кого арестуют за ношение фруктов? И на случай, если возникнут проблемы, сторонники GIRIFNA могли либо съесть свой апельсин, либо просто выбросить его, либо прикинуться идиотом. Это было дерзкое решение очень реальной проблемы.

Подобные проявления неповиновения эффективны, потому что тщательно спланированы. В то же время, как мы знаем, комедия иногда сводится к импровизации: реагировать на события, придумывать приколы под влиянием момента, вмешиваться ситуацию и делать её всё более странной и смешной. И такому юмору всегда есть место в ненасильственных кампаниях. Мои дорогие друзья, «Yes Men» овладели этой разновидностью активизма. Для меня они - американская версия Монти Пайтона и настоящее национальное достояние. Конечно, есть много историй о «Yes Men», которыми стоит поделиться, но позвольте мне упомянуть мою любимую их шутку, классический эпизод, в котором Энди Бихлбаум и Майк Бонанно закрыли Всемирную торговую организацию.

ВТО — это международная организация, регулирующая торговлю между странами, и для многих это место, где богатые страны продвигают свои интересы за счет гораздо более бедных. Энди и Майк, с другой стороны, люди среднего возраста, принадлежат к среднему классу, и не стесняются покупать одежду в секонд-хенде. В 1999 году, возмущенные политикой ВТО, они создали веб-сайт, который отличался всего парой букв от URL настоящей организации. Если вы искали сайт ВТО и по ошибке наткнулись на сайт Майка и Энди, вы бы не заметили разницы. Они позаботились о том, чтобы кнопка «Связаться с нами» была на видном месте на главной странице сайта, затем сели и стали ждать, пока кто-нибудь клюнет.

Долгое время никто этого не делал. Затем поступило несколько вопросов и запросов. Наконец, в их почтовый ящик попало приглашение с просьбой о выступлении представителя ВТО на престижной конференции в Зальцбурге. Энди и Майк выскребли каждую копейку, одолжили ещё немного денег у друзей и купили пару костюмов и два билета на самолет до Австрии. Когда подошла их очередь выступать, они провели профессионально выглядящую презентацию, в которой утверждали, что единственный способ спасти демократию от множества опасных для жизни проблем — это приватизировать ее, когда граждане будут продавать голоса тому, кто предложит самую высокую цену.

Шутка получила некоторую огласку в прессе, но не сильную. Энди и Майк повторили это ещё несколько раз, включая поездку в Финляндию, где они представили гигантский объект в форме фаллоса, который бы поражал электрическим током замешкавшихся рабочих конвейерного цеха. Но, как поляки, сирийцы и практически все успешные артисты, они хотели, чтобы комедия становилась всё более и более дерзкой. Однажды днём, выступая на мероприятии в Сиднее, они вышли на сцену и объявили, всё ещё притворяясь должностными лицами ВТО, что пора закрыть ВТО.

Примерно через час представления сухой статистики о корпоративных преступлениях они нанесли удар. По словам Энди, ВТО наконец осознала, что корпоративная глобализация приносит пользу только богатым корпорациям, а не маленьким людям. Таким образом, по его словам, он наносит больше вреда, чем пользы, и немедленно прекратит свое существование. Энди сказал, что она будет перезапущена как Организация по регулированию торговли — глобальная организация, занимающаяся защитой прав потребителей и привлечением корпораций к ответственности. В тот день Энди и Майк дважды попадали в заголовки новостей: один раз, когда некоторые доверчивые журналисты опубликовали шутки как факты, и второй раз, когда СМИ сообщили о розыгрыше. Он привлек внимание к ВТО людей, которые иначе, возможно, не знали бы о её существовании, и заставил Энди и Майка выглядеть намного умнее и бесконечно привлекательнее, чем безликий международный конгломерат, который они пытались опозорить. И у этих импровизированных комиков был всего-то веб-сайт и пара билетов на самолет.

У некоторых людей нет даже этого, и они всё равно устраивают большие шалости. Сибирь, печально известный российский край с богатой землёй, но бедным населением, является домом для одной из самых опытных групп смехотвористов. В 2012 году, когда Владимир Путин снова победил на выборах и всемогущая российская олигархия усилила контроль над Кремлем, ряд сибирских сторонников оппозиции, воодушевленных видеодоказательствами фальсификации выборов, обратились в администрацию города Барнаула за разрешением на проведение протестов против фальсифицированной победы Путина. Власти отказали. Не желая нарушать закон и рисковать арестом, активисты снова обратились за разрешением, и им снова было отказано. Так продолжалось несколько раз, пока в конце концов даже самые идеалисты из этой кучки не осознали, что им никогда не удастся устроить демонстрацию в городе. А вот игрушки смогли.

В один морозный день — представьте Сибирь в феврале — активисты собрались в центре города с игрушками своих детей. У них была сотня фигурок из «Киндер-Сюрпризов», сотня человечков из Lego, двадцать солдатиков, пятнадцать плюшевых зверюшек, десять машинок. На игрушках были крошечные таблички: пингвины, протестующие против коррупции, лось, осуждающий злоупотребление служебным положением… Благодаря фотосессии вскоре об этом заговорила вся Россия. Знаменитый игрушечный протест. На одной фотографии даже полицейские были пойманы на смехе над этой маленькой Лего-революцией. И кто мог их винить? Это было забавно. В течение нескольких недель плюшевые мишки, фигурки и фигурки животных по всей огромной стране были мобилизованы, получили маленькие нарисованные от руки таблички и отправлены на улицы.

Ободрённые распространением этого миниатюрного протестного движения, барнаульские организаторы оригинального игрушечного митинга подали заявку на проведение в своем городе ещё одной демонстрации лего и киндеров, но к тому времени бестолковым российским властям все эти нелояльные игрушки уже надоели. Под руководством Кремля бюрократия решила раз и навсегда положить конец «детским» протестам. В местной газете правительство сообщило общественности, что собрания неодушевленных предметов могут рассматриваться как нарушение закона.

«Как вы понимаете, игрушки, особенно импортные, не только не граждане России, но и даже не люди», — заявил СМИ местный чиновник Андрей Ляпунов. — «Возможно, люди, которые подали заявки, считают игрушки своими друзьями, но, к сожалению, у закона другая точка зрения. В митинге не могут участвовать ни игрушки, ни, например, флажки, тарелки или бытовая техника ».

Ляпунов был лучшим статистом, на которого мог когда-либо надеяться комик. Российское государство тратит много времени и усилий на то, чтобы представить своим гражданам определенный образ Путина. Все мы видели эти смешные фотографии короля Владимира, крутого героя с обнаженным торсом, который борется с животными, ныряет в подводные лодки и занимается дзюдо. Как этому человеку могли угрожать фигурки из Лего и тупой лось? В конце концов, шутка была над Путиным.

Смехотворизм может не только разрушить страх и свирепый имидж, которые укрепляют легитимность автократа, но и укрепить «крутой» имидж вашего движения. В Египте Мохаммед Адель и его друзья были великими мастерами искусства смехотворизма. Юмор быстро стал центральной частью их стратегии против Мубарака. Люди появлялись на митингах со своими школьными тетрадями, чтобы доказать, что они оставили свои «чужие планы» дома. Популярное изображение, распространившееся по Египту, показывало типичный экран Microsoft Windows, где которого копировался файл «свобода». сервер под названием «Тунис». Но выскочило сообщение об ошибке, указывающее на то, что произошел сбой. «Удалите Мубарака и попробуйте ещё раз», — говорится в сообщении. Это была отличная шутка, и эта картинка стоит обоями на рабочем столе моего компьютера по сей день. Мухаммед и его друзья сумели обставить свои действия так круто, что каждый день к их акциям присоединялись всё большие толпы — не только потому, что люди хотели изгнать Мубарака, но также потому, что они хотели принять участие в комическом передставлении, разворачивавшемся по всей стране.

Что Мохамед Адель и его храбрые друзья хорошо понимали, так это то, что юмор — удобная отправная точка для обычных граждан. Я помню, как во время египетской революции я видел по телевизору, как серьезные политические аналитики несли тонны чуши вроде: «Люди со временем устанут приходить на площадь Тахрир, и движение исчезнет». Но эти ребята не понимали сути игры. Если вам ещё нет тридцати, как большинству египтян, разве вы согласитесь пропустить лучшую вечеринку в городе?

Революции — серьезное дело. Они потрясают общества и нации, осуществляют тектонические сдвиги в политических и экономических системах и влияют на жизни миллионов людей. Наверное, поэтому так долго их доверяли только очень серьезным людям. Вспомните суровые лица старых революционеров, таких как Ленин, Мао, Фидель и Че. Если вы найдете более трёх фотографий этих парней, где они веселятся, я задолжал вам печенье. Но перенесемся в протесты последних нескольких десятилетий, и вы увидите новую форму активности в действии. Политический юмор так же стар, как и сама политика, а сатира и шутки веками использовались, чтобы говорить правду властям. Но смехотвористы современности подняли юмор на новый уровень. Смех и веселье больше не второстепенны в стратегии движения. Во многих случаях это и есть стратегия. Сегодняшние ненасильственные активисты начинают глобальный сдвиг в тактике протеста от гнева, обиды и ярости к более мощной форме активности, основанной на веселье. И, что удивительно, всё это работает тем лучше, чем жестче диктаторы расправляются с ним.